Снился Петербург. Такой, каким я его с детства знаю и люблю. Говорил мне "тебе просто нужно дать волю слезам; не иди домой, побудь здесь, во мне". И я смотрела на себя, потом уже, в незнакомом сером плаще, сжимающую пальцами оград узор чугунный, где-то на набережной, и рыдающей в голос. Так, как я не очень умею - взахлеб, с причитаниями, с потоками слез по щекам. Проснулась изломанная. И да, с болями в любимых местах. Приду во вторник к врачу, расскажу ему эту интересную историю. А в понедельник приду в Питер, куда-нибудь, где есть ограды и... разберемся, в общем.
Хочется творить бессмертие, смотреть в глубину вечности, так сказать, думать красивые думы и записывать их, для высшей эстетики - ручечкой в блокнот. Получается все очень по-обыденному и... не красиво. Потому что слова не складываются, сны снятся дурные, а свободное время, когда оно есть, уходит на тяжелые, эмоционально-неподъемные почти объяснения, попытки понять друг друга. Вы когда-нибудь задумывались, какой подвиг совершают двое (будь то любовники, друзья, ученик и учитель), когда пытаются понять друг друга? Это ведь, черт возьми, два мира сошлись и пытаются обучить друг друга своему языку, своему жизнеукладу. Если не быть занятым укреплением обороны, то можно не побояться войти в мир другого и посмотреть его глазами, узреть, что там вообще внутри него происходит. Но обычно человек занят выстраиванием собственной безопасности. Какое уж там блуждание по чужим тропинкам. "Услышь меня, услышь меня" - орет каждый, не вслушиваясь, что там с обратной связью. Хотя там, по большей части, происходит то же самое.
Временами такое общение походит на просьбу с недосказанным продолжением: "услышь меня... и объясни мне самому, что именно мне нужно от тебя?"
Мир, мир, тишины хочу.
*Пока писала - боль прошла. Или таблетки все таки подействовали задним числом, или...*