В каждом, самом замечательном, самом умном и самом любимом (особенно - самом любимом) человечке обязательно имеется одна гадкая особенность - он уходит. А он всегда уходит. На несколько часов - в магазин за йогуртом; или на месяц в другой город на другом конце страны, чтобы повидаться с родителями; или навсегда, чтобы продолжить свое движение по своему собственному пути - в той точке, где ваши дороги расходятся надвое. Очень хочется сделать с этой обидной данностью что-нибудь... Обогнать ее, отменить, перехитрить, обогнуть по кривой дуге, так, чтобы не заметила. Но... когда человек уходит - воздух рядом пустеет и на том самом месте, где ты обнаруживал возле себя упругое объемное тепло - образовывается звенящая пустота - холодная дыра в пространстве, на которую не опереться и не обнять. Так и ходишь по пустой квартире - с зияющей пробоиной возле бока. Сквозит. И вообще очень холодно и странно.
И так и будешь ходить, пока не зарастет новыми музыками, повседневными приятными делами, книгами или самой собой - молчащей в прозрачный воздух вечера, через окно, спрятанной в плед и кружку чая.
В этом для меня трагический и злой недостаток врастания любви. Я без врастания пока не умею, хотя иногда и вру сама себе хвастливо, что у меня получается. Я бы всех своих любимых носила везде за собой, где-нибудь в потаенной двери в Междумирье, где мы всегда - все вместе и в зоне действия и близкой досягаемости - протяни руку и погладишь любимого по плечу, по ладони. Откроешь дверь, соскучившись - и вот вы, втроем, опять сидите в маленьком пустынном кафе возле художественной мастерской. Львов. Прошлое лето. Братья. (100 процентов душевной безопасности). Пьете уже который чайничек чая на всех и делаете смешные фотографии.
Москва, я прячу глаза от песка и солнца за любимые красные очки, когда велосипед выносит меня с асфальтированной дороги на проселочную. Странная Москва - вроде бы центр города, а кажется, что вот-вот за высотным домом откроется щербатый бревенчатый бок деревянного дома. И мы тогда еще, кажется, отлично друг друга понимаем и очень друг другом дорожим. Очки разбились, но он их склеил. Очки потом разбились еще раз, уже в Питере. И уже навсегда.
Бутылка вина, ночь, моя кухня. В. вот-вот уйдет, а я останусь одна, хмельная и в темноте. Но пока мы пьем при свечах, едим сыр и разговариваем. В такие моменты разве что-нибудь еще может втиснуться в этот до краев заполненный счастьем отрезок времени? Мне остались фотографии с того дня, я могу их пересматривать.
Я закрываю дверь. И каждый раз, когда я закрываю дверь и моей квартиры мне становится нестерпимо много, я учусь обретать сама себя заново.
Хэй, привет, как ты там? Лучшее, что я сейчас могу сделать для нас обоих - отойти в сторону. И я отхожу - сердцем, мыслью и всей собой. Хэй, я тут в институт поступила, проводила маму в аэропорт, написала три новых рассказа. Иногда мне снятся сны о войне. Иногда - о чудесных зеленых садах без единого цветка. И ни одного - о тебе.