Когда я, после всех своих переворотов и превращений, вернулась два года назад на регулярную терапию, я точно знала, кем хочу из нее выйти. У меня был четкий план: я сделаю себя волевой, собранной, рациональной, способной прогрызать бетон, глотки обидчикам (одним взглядом) и собственные неврозы. У такой меня получится жить по расписанию. У такой меня вообще все получится. Я перестану быть чувствительной феечкой и стану жесткой и гибкой, как проволока, которую нереально перекусить, не говоря уже о том, чтобы порвать, но можно затянуть вокруг шеи врага. Так вот, не сбылось из этого ничего.
Тот человек, которого я старательно, с почти жестокой настойчивостью пыталась вырезать из мякоти чуткой, тонкой себя, тоже так и не сбылся. Но сбылась я. За что и благодарю себя, своего психолога и всех тех, кто сопровождал меня на этом пути.
Удивительно, какими живучими бывают эти наши идеальные (или идеализированные кем-то другим, но надеваемые на нас) образы. Это рубашки из крапивы превращали лебедей в добрых молодцов, а в кого превращают нас, нежных, живых, постоянно-изменчивых узкие платья-футляры из золотой нити - страшно представить.
Ласковой душе - железное платье (с)
Какими упрямыми можем быть мы сами в этой неотступной гонке за светлым образом, за призрачной мечтой. Падать, подниматься, переползать через ледяные горки и переплывать кислотные реки, сдирая ладони и разбивая колени. Разбивая себя снова и снова на осколки, в мозаику, рассыпавшийся пазл своей утерянной целостности.
Стоит, правда, обратить внимание и на то, что в этих очаровательных чертах недоступного идола временами проглядывается не только рисованный портрет кого-то, кем нас точно полюбят. Едва-едва...
- Присмотрись, - говори мне моя психолог. - Те черты, которые так нравятся тебе в твоем внутреннем Воине... может быть, они тебе знакомы?
- Да, отвечаю. - Иногда я вполне себе гневливое божество, целый рой античных фурий, асур в девичьем обличье.
- А Трикстер, столь нежно любимый тобой - его ты, может быть, тоже знаешь?
- Знаю, - признаюсь я, немного подумав. - Наши отношения с ним сложнее, чем с Воином, но я обращаюсь к нему, когда хвататься за оружие, идя в лобовую атаку - смертельно опасно. И тогда он встает во мне, гордо выпрямляется и я обаятельно хитрю, игриво выкручиваюсь или просто бросаю поле боя, чтобы уйти в другое поле - валяться на траве и прятаться в душистой медунице, и собирать колючки на джинсы. Потом самой смешно, как глупо выгляжу.
- А Сильная Жесткая женщина?
- Нет, ну до нее мне точно не дотянуться... Ну, быть может однажды, когда я...
Они так прекрасны - все эти люди. Жаль, что они - не я. Совсем не я. Ни капельки на меня не похожи. Слишком круты. Идеальны.
Они - это действительно не я. Меня придется здорово обрезать по краям, чтобы поместить хотя бы в один из этих образов. Проблема в том, что я их всех одинаково сильно люблю, но чтобы выбрать один - придется отказаться от всех. Или я нежный восхищенный Поэт, или я все таки Воин.
Сложность в том, что я уже давно и сильно люблю себя. И резать по краям не буду. И выбирать одну из множеств граней себя не хочу. Придется просто, по-человечески - совмещать. Смотреть за горизонт и видеть там вместо светлого образа в небесах - солнце или пыльную густоту Петербургского неба. Жизнь. И себя - живую, единственную, но многоликую и так не похожую на когда-то желанную цель.