Надо мною только Бог, Зима и северное солнце
Видеть сказку в повседневном (с) - это по-моему и есть то, что можно назвать достижением всей жизни. Одним из. По-настоящему важным. Потому что ПОСЛЕ можно продолжать движение уже в своей системе координат, по нарисованному указательным пальцем левой руки асфальту. Мне нравится.
Мне нравится сидеть в своем собственном сюжете, я не люблю обнаруживаться в чужих историях, созданных чьим-то воображением, существующим по чуждым мне законам. А моё и только моё волшебство я всегда узнаю по особому вкусу-цвету-звучанию в пространстве собственного тела, от горла до солнечного сплетения. И еще чем-то таким, для чего не существует названия в человеческом мире озвученных слов. Я вот не подберу. Один из важных вопросов для меня: почему же все еще временами выходит так, что лента тропинки, змеящаяся под моими ногами, чувствуется мне Чужой. Написанной не на моем языке.
Когда мир вне меня льется ровной строчкой повествования из именно Моей Жизненной Книги, где я ось и автор, где я зритель, творец и главный герой - я спокойна. Потому что в моей картине мира так и должно быть.
Но, быть может, уже под самое завершение, я отдала свою книгу другому автору с просьбой вписать несколько невидимых строк? А то и вовсе вырвать пару страниц наугад.
Как знать, возможно поэтому временами я не узнаю собственной жизни и себя в ней. И поэтому, растерянная, шепчу хрипло "этого не может быть. Я бы никогда этого не придумала."
Я умудряюсь частицей себя все еще проходить Меганом. Не выдержав телом еще два-три лишних дня, я уехала раньше. Душа осталась доживать незажитое, проходить непройденное и поэтому уже второй или третий день подряд я брожу по тому самому крутому боку горы, где спускался к нам песчаный и худой серо-желтый лис. И теперь камни сыпятся уже из-под моих ног. Есть и еще одно чудное свойство у этих снов - я не забываю их содержания, как только проснусь. Я забываю его, когда пытаюсь о нем написать.
Предутренние приступы ужаса становятся мне понятнее. Мне вообще многое становится понятнее, но тссс.
Мне нравится сидеть в своем собственном сюжете, я не люблю обнаруживаться в чужих историях, созданных чьим-то воображением, существующим по чуждым мне законам. А моё и только моё волшебство я всегда узнаю по особому вкусу-цвету-звучанию в пространстве собственного тела, от горла до солнечного сплетения. И еще чем-то таким, для чего не существует названия в человеческом мире озвученных слов. Я вот не подберу. Один из важных вопросов для меня: почему же все еще временами выходит так, что лента тропинки, змеящаяся под моими ногами, чувствуется мне Чужой. Написанной не на моем языке.
Когда мир вне меня льется ровной строчкой повествования из именно Моей Жизненной Книги, где я ось и автор, где я зритель, творец и главный герой - я спокойна. Потому что в моей картине мира так и должно быть.
Но, быть может, уже под самое завершение, я отдала свою книгу другому автору с просьбой вписать несколько невидимых строк? А то и вовсе вырвать пару страниц наугад.
Как знать, возможно поэтому временами я не узнаю собственной жизни и себя в ней. И поэтому, растерянная, шепчу хрипло "этого не может быть. Я бы никогда этого не придумала."
Я умудряюсь частицей себя все еще проходить Меганом. Не выдержав телом еще два-три лишних дня, я уехала раньше. Душа осталась доживать незажитое, проходить непройденное и поэтому уже второй или третий день подряд я брожу по тому самому крутому боку горы, где спускался к нам песчаный и худой серо-желтый лис. И теперь камни сыпятся уже из-под моих ног. Есть и еще одно чудное свойство у этих снов - я не забываю их содержания, как только проснусь. Я забываю его, когда пытаюсь о нем написать.
Предутренние приступы ужаса становятся мне понятнее. Мне вообще многое становится понятнее, но тссс.