[Болотная рысь]

24.09.2014 в 21:02

Пишет  Тэмпл:

в первый день — ни вздоха, ни света. кто-то поднимается к небу по низким нотам, начинает первого дня работу. тусклый мрак, сочащийся по краям, в голове тяжелым узлом связался. кто-то бродит, ищет, поет, на пальцы зябко дует, смогом забытых станций запивает горький седой туман.

день второй не плачет, не судит. кто бы разобрался с небом, нашел бы повод, размешал бы карты немой колоды, положил на стол головной аркан? не проси меня: я иду по углям, я теряю дни, берегу минуты, я лишь помню скупые заветы мудрых... не ходи за мной по моим следам.

третий день — насмешка, удар по ране, в третий день распахнута дверь в нирвану, кто-то ходит, городом страшным пьяный, задирает голову к облакам. по железной нити мелькают искры, каждый пятый — враг, каждый первый — пришлый, кто-то ловит свои и чужие мысли, и ростки не тянутся из семян.

день четвертый тонет в болотной ряске. мы опять надели чужие маски, мы другие, мы не глядим с опаской, и наш путь открыт девяти ветрам. я не стану тебе говорить о смерти. мы — другие, но все равно не дети, мы одной породы, но в этом свете поджидает нас не один капкан.

пятый день — дурной головы тревога. может, в ком-то есть тайный дар от бога — от любого бога — и этот кто-то волен видеть больше, чем должен бы. золотым ядром замурован в камень перекрест-просвет меж двумя мирами. над колонной тучи густеют: amen, не уйдет никто от своей судьбы.

день шестой расплылся промозглой рябью, в день шестой ложь не отличить от правды. теребят грифоны гнилую падаль, голова — в канаве. в сыром свету нить дрожит, трепещет, пока — не рвется... барабанит дождь по подкове солнца, остается жизни на самом донце, а в эфире — шум от магнитных бурь.

день седьмой распался на составные, над землей — сиянье. уже бессильный, кто-то бьется о стекла, идет навылет, над рекой гудят голоса воды. в день седьмой нельзя забывать о бездне, говорить о мраке и горе. если упомянешь что-то — тогда полезным очень скоро, увы, перестанешь быть.

кто-то знает, зачем под землей зарыта дверь отсюда в бездну, оттуда — в мир, тот, где латунь и кровь серебром омыты, где луна в недобрых горит огнях. день восьмой уже для кого-то вился, с той поры успело пройти три жизни, но смотрю я пристально на прожилки: оживает мрамор в моих руках.

выходи один на дрожащий воздух в день девятый. боль повисает в гроздьях, выходи, не бойся: еще не поздно колесо тяжелое раскачать. кто-то нам оставил свое наследство, так что, если сердцу вдруг станет тесно, вспоминай свою боевую песню, и тогда мы сможем сломать печать.